Джек Вэнс - Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]
— Я не только мудр и беспристрастен; я умен. Эйч-Монкур же может похвалиться лишь животным коварством, едва ли превосходящим твое собственное.
— Я не понимаю тебя.
— Разве у тебя нет глаз? Ведь призма, привязанная ремнем, висела на шее Йа-Йимпа в горизонтальном положении, тогда как настоящий Персиплекс всегда находится в вертикальном положении, чтобы каждый мог свериться с текстом. Эйч-Монкур не обратил на это внимания, и я рад, что он поторопился. Что ты скажешь теперь?
— Я должен подумать.
— Еще два вопроса: первый — у кого настоящий Персиплекс, у тебя или у Сарсема? Второй — каким образом вы с Сарсемом сможете одновременно получить вознаграждение и быть наказанными за вероломство?
— В моем случае первое заметно превосходит второе. Что же до Сарсема, столь преданного Эйч-Монкуру, то я не имею никаких сведений на его счет.
— А Персиплекс?
— А! Такое важное дело я не могу обсуждать с человеком, не имеющим полномочий.
— Что? Ты включаешь меня в эту категорию, когда сам Айделфонс поручил тебе помогать мне? — вскричал Риалто.
— Остаюсь при своем мнении.
— Отлично! Мы изложим факты перед Айделфонсом в Бумергарфе, и я докажу свою правоту… А заодно отмечу твое нежелание помогать мне в поисках Персиплекса, так что зоны пройдут, прежде чем ты получишь еще хоть одно очко.
Ошерл сразу встрепенулся и поспешно заметил:
— Неужели все так серьезно? Тогда я дам тебе намек. Эйч-Монкур и Сарсем разработали план, как подшутить над тобой. Я же, осознав всю серьезность ситуации, позволил Йа-Йимпу найти фальшивый кристалл. Конечно, настоящая призма находится у Сарсема, и потому его вина гораздо больше моей, — Ошерл издал нервный смешок.
Вдруг из шатра выскочила Шалук Утренняя Заря и взволнованно произнесла:
— Я слышу странный шум со стороны деревни… Похоже, люди чем-то сильно разгневаны и двигаются в нашу сторону.
Риалто прислушался и ответил:
— Думаю, золотые зикко Эйч-Монкура превратились в лягушек или желуди, или монеты, которые я заплатил Ум-Фоду, изменились раньше времени… В любом случае нам пора уходить отсюда. Ошерл, мы должны вернуться в Бумергарф минутой позже того момента, когда покинули его.
Глава шестнадцатая
По срочному вызову Айделфонса члены ассоциации магов собрались в Большом Зале Бумергарфа. Отсутствовал лишь Риалто, но никто не упомянул его имени.
Наставник молча восседал в массивном кресле возле кафедры, низко склонив голову, так, что борода падала на лежащие на коленях руки. Остальные маги переговаривались вполголоса, время от времени поглядывая на Айделфонса и размышляя о причине собрания.
Минуты проходили одна за другой, а Наставник все еще не произнес ни слова. Двусторонние беседы в комнате постепенно смолкли, и все уставились на Айделфонса, ожидая объяснений. Наконец он, словно получив чей-то сигнал, заговорил строгим голосом:
— Почтенные маги! Мы собрались здесь по чрезвычайно важному поводу! Вооружившись разумом и мудростью, нам предстоит рассмотреть необычное дело. Причина, по которой я созвал вас на конклав, беспрецедентна. Чтобы предотвратить возможные вторжения в Бумергарф, я создал непроницаемую сеть вокруг Большого Зала. Тут, конечно, есть свои неудобства, но зато никто не сможет помешать нам, никто не сможет также и покинуть собрание — ни отсюда, ни сюда доступа нет.
Хуртианкц со свойственной ему несдержанностью воскликнул:
— К чему такие предосторожности? Я не люблю, чтобы кто-то ограничивал мои передвижения, и требую объяснить, ради чего я должен находиться на положении пленника?
— Я уже сообщил о своих мотивах. Вкратце же — я не желаю, чтобы кто бы то ни было пришел сюда, либо покинул зал до завершения конклава, — спокойно ответил Айделфонс.
— Хорошо, продолжай. Я постараюсь сдержать нетерпение.
— Предваряя суть дела, я хотел бы обратиться к авторитету Фандаала, Великого Магистра нашего искусства. Его указаниями и предостережениям мы будем пользоваться в рассмотрении сложнейшего вопроса сегодня. Я имею в виду, главным образом, Голубые Принципы.
Эйч-Монкур перебил его:
— Айделфонс, ты, конечно, прав, но не слишком ли затянулась вступительная речь? Пора перейти к сути дела. Я полагаю, ты собрал нас, чтобы заняться перераспределением собственности Риалто. Хотелось бы узнать, что за новые ценности удалось обнаружить, и каково их количество?
— Ты забегаешь далеко вперед, Эйч-Монкур! Но раз уж сделано подобное предположение, вероятно, все присутствующие принесли с собой список имеющихся у них в наличии предметов, ранее принадлежавших Риалто? Все принесли? Нет? Честно говоря, я и не ожидал ничего подобного… Тогда… о чем это я? Ах да, я выразил свое глубочайшее почтение Фандаалу.
— Да! А теперь расскажи нам о новых находках — будь так любезен. Где, кстати говоря, они были спрятаны? — снова вставил Эйч-Монкур.
Айделфонс поднял руку, требуя тишины.
— Терпение, Эйч-Монкур! Я надеюсь, ты помнишь всю цепочку событий, начиная с того, что Хуртианкц в спешке порвал копию Голубых Принципов Риалто, чем и спровоцировал его апелляцию? — спросил Наставник.
— Я отлично помню. Риалто, как всегда, устроил бурю в стакане воды.
Высокая фигура в черных брюках, узкой черной блузе и низко надвинутой на лоб черной шляпе вышла из тени.
— Мне так не кажется, — произнес человек в черном и снова отошел в тень.
Айделфонс не обратил на него никакого внимания.
— С теоретической точки зрения дело очень интересное. Риалто являлся истцом, а все собравшиеся в этом зале — ответчиками. Риалто выдвинул четкое обвинение: он заявил, что в Голубых Принципах содержится статья, в которой говорится, что любое намеренное уничтожение или повреждение Монстрамента или его заверенной копии является преступлением. За подобное преступление назначено наказание: трехкратное возмещение убытков от конфискации как минимум и полная конфискация имущества виновных как максимум. Таково было требование Риалто, и он принес поврежденную копию как свидетельство преступления и кодекс одновременно.
Ответчики, возглавляемые Эйч-Монкуром, Хуртианкцом, Гилгэдом и другими, отвергли претензии Риалто и обвинили его самого в совершении преступления, которое также могло повлечь за собой тяжкие последствия. Чтобы доказать свою правоту и вину Риалто, Эйч-Монкур и остальные отправились на холм Священной Реликвии, где изучили подлинный Монстрамент.
Эйч-Монкур утверждал — и якобы нашел подобную статью в законе, — что любая попытка представить свидетелям поврежденную копию Монстрамента, либо ссылаться на содержащиеся в ней статьи, является преступлением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});